Сегодня выходной… К черту рейтинги, запахи, рецепты, взятки, проблему шеф-поваров, оригинальность дизайна, класс обслуживания и чистоту отхожих мест всех ресторанов в мире! Я - просто гость. Я просто жду тебя, курю и пью чай. Стамбульский, без дураков. Он пока еще настоящий, но нелепая война с Турцией скоро лишит меня и этого…
Я увидела тебя до того, как ты вошел. Почувствовала. Нет, не кожей. В мои годы можно уже не использовать иносказаний. Я почувствовала тебя тем местом, на котором держались наши отношения последние тринадцать месяцев. Тем, что болело неделю после каждого, растянутого в ночи, раза. Страх потерять эту соль на прокушенных до крови губах, эти мокрые от пота простыни, эту эйфорию, в дыму которой не страшна ни одна жизнь, мертво держал меня возле тебя…
Презрительный взгляд вокруг – еще бы.…На Востоке это место разорилось бы в первую неделю. Такой же взгляд на меня. Вернее, сквозь меня. Ты овладел этим искусством благодаря нашим бесконечным скандалам. Я овладела контрприемом – не реагировать. Наверное, овладела…
- «Salam. Halet, khoobee? Ч-и-ито тебе нужно-а? Зачем звала? Говори бистре-и…Госпожа…» Последнее слово ты выплюнул, да и остальные, намеренно исковерканные, звучали издевательством: по-русски ты говорил прекрасно. Знаю. Сама же тебя учила.
- «Я люблю тебя» – снова начала я. «Lotfan, м-м-м…пожалуйста…вернись ко мне…» Я все время сбивалась на фарси, которому научил меня ты – с официальным обучением языкам в Управлении дела обстояли плохо и пары «магиня-джинн» и «маг-джинниха» выкручивались, как умели.
- «Хватит. У меня нет времени. Ты больше не моя госпожа. Нашей пары официально не существует, да и тот блок…проектов, ради которой она создавалась, выполнен».
- «Да??» - похоже, меня несло, впрочем, как всегда в твоем присутствии – «А чем закончился этот «блок» ты помнишь также хорошо? Нет? Так я напомню тебе: меня развоплотили! И пусть война между Штатами и Ираном приторможена еще на сто с лишним лет, мне на это на-пле-вать! Я все равно не увижу финала той твоей комбинации! Что ты молчишь и таращишься? Русский опять слишком сложен? Могу на фарси: я теперь че-ло-век – хлипкая тварь с коротким веком и хилыми возможностями! А если я напомню, из-за чьей ошибки я стала тем, что я есть сейчас – ты сам захочешь развоплотиться. От стыда!» - я, в очередной раз, беспомощно зарыдала.
Официант даже не рискнул приблизиться к нашему столику, зато я явственно услышала клики фотоаппаратов. Завтра, моя перекошенная и опухшая от слез, физиономия появится в ведущей пятерке отраслевых и тройке светских изданий. Но это будет завтра, а сейчас я пыталась восстановить справедливость любой ценой.
Ультиматум подлеца и бабника Неджада «я ухожу», несмотря на все скандалы и предчувствия, оказался неожиданным. Разбитый в прах мобильник, на который вчера ночью пришла его трусливая смс-ка только подтверждал это…Его трусость и заставила меня пойти дальше в своих оскорблениях. Я припомнила все его небесные и земные, давние и свежие грехи.… И главным из них был даже не тот, что он никогда по-настоящему не любил меня. Главным была булгаковская трусость. «Nafrat mikonam… Ненавижу тебя…» Эта формула звучала одинаково на всех языках…
Я ждала удара, ответного крика, чего угодно, но мой бывший джинн молчал, глядя в стол. А когда он поднял глаза, мне стало стыдно. И страшно. Впервые за девять моих воплощений. Против ожидания, Неджад заговорил тихо-тихо. И грустно.
- «Я признал ту свою ошибку. И я благодарен тебе, как никому другому в этом мире. Ты спасла меня тогда и даже выгородила перед Советом. Ни одна госпожа не сделает такого для раба» – Неджад оставил без внимания мой протестующий жест.
«Я был твоим мужем тринадцать месяцев. Мужем смертной женщины. Женщины с кровью, отходящей каждый месяц, (у меня упала челюсть) женщины, плачущей по любому поводу, женщины, считающей, что мужчина обязан ее любить только потому, что живет рядом с ней и никогда, слышишь, никогда не допускающей мысли о том, что мужчина – существо свободное, гордое и прекрасное... Я был мужем женщины, привыкшей управлять мужчиной от колыбели до могилы. А тебе ли не знать, как сложно выносить такое положение вещей джинну.… Но я терпел все это время – и не только в память о том, что ты сделала для меня тогда.
- «А мне казалось, ты был счастлив со мной.…Пусть я ошибалась. Пусть была эгоистичной и одержимой страхом.…Но трусливый уход теперь – это снова твоя ошибка – повторно атаковала я.
Смысл его слов доходил до меня с трудом. Мне, как земной твари, мешали все обретенные с этой личиной пороки: гнев, гордость, страсть к этому телу и лицу, разрывающая сердце, и - страх. Страх пустоты после ухода того, кто поддерживал меня все это время, не давая сойти с ума и помогая адаптироваться к новой жизни, профессии, телу. Страх потери того, кого я и после развоплощения могла контролировать так, как никого другого. Эти роли были когда-то внедрены нам в ДНК спецами Управления. Как оказалось, навсегда.
- «Страх…» - Неджад отчего-то вдруг повеселел. Видимо, прочитал мои мысли. Тоже по старой памяти. «Я ухожу от тебя именно поэтому, драгоценность». И имя это было из давних времен. Употребление его теперь тоже запрещалось Уставом, но его эта бюрократия отчего-то вдруг перестала трогать. «У земных женщин, в награду за все несовершенство их тел и душ, есть одна способность – любить. Ее нет ни у магинь, ни у самок-оборотней, ни у джинних – ни у кого из Тонкого Мира. Это азбучная истина, о которой Управление забывает сказать тем, кого развоплощает за ошибки.…Но для чего-то помещает ее во все людские источники» - Неджад почти смеялся. «Для того чтобы лучше спрятать ее» – поняла я.
Хотелось плакать. Мне – человеку, так как я – магиня даже не предполагала такой возможности…Любовь червей…Любовь мошек.…Как черви и мошки могут двигать горы? Выходит – могут. Им нужно только вспомнить об этом.
- «А ты думала, Вавилонскую башню разрушили из-за другой тайны, выплывшей в мир? Ее построили именно такие пары, решившиеся на взаимную любовь. Трудную для того, кто ее излучает. Чаще всего, это именно женщина, хотя бывает и по-другому.… Эти пары решались на ту самую любовь - настоящую, дарующую взаимную свободу, а не общее рабство…госпожа». На секунду я увидела невиданного доселе Неджада – джинна, повидавшего на своем долгом веку всякого и научившегося любить. Вопреки своей природе.
Мне захотелось сказать ему о многом – о том, о чем я никогда еще не говорила. За пятнадцать минут я с его помощью поняла простой смысл как магической, так и человеческой жизни…. И, он был прав - я его не любила. Даже не начинала любить. Но сейчас, пусть с опозданием, я собралась сказать ему, что, начиная с этого момента, могу все исправить, и нас ждет долгая и счастливая жизнь.… Но Неджад уже исчез. Испарился, оставив меня гадать – а был ли он здесь вообще?
… Я встала и пошла. Вон из душного ресторана. Гулять. Как мне казалось, бесцельно. Но мои ноги знали куда идти. Я очнулась возле серого здания «НИИ Энергоинформатики», служившего основной базой Мусульманскому Управлению Энергиями. Я не была здесь со времени своего развоплощения, да и в прежние времена меня без нужды не тянуло на базу Джиннов. Зачем я здесь?
Повернувшись, чтобы уйти, я заметила у ограды старенького служителя, раздающего дешевую карамель. Машинально взяв горсть, спросила: «Простите, уважаемый, у Вас кто-то умер?» Очень уж раздача конфет смахивала на поминальную. Так делали мусульмане в годовщину чьей-то смерти. Чтобы того, кто ушел - помнили. И не только родные. Старичок поднял на меня блестящие глаза, и я узнала Хасана – директора Школы Джиннов. Неджад был его лучшим учеником. Почти сыном.
Хасан тоже узнал меня - развоплощения никогда не могли его обмануть. «Иди, девочка» - сказал он по-русски. «Иди и пожелай Неджаду долгой жизни там…» - он показал пальцем на небо. «Все тринадцать месяцев, что его нет, я ждал, что ты позвонишь». От растерянности я не могла произнести ни слова. Я только что разговаривала с Неджадом, а тринадцать месяцев назад он был еще как жив! Он отвез меня в Турцию. Мы успели урвать неделю любви. Как раз до начала ссор. И этой страшной войны…
- «Как?» - только и смогла произнести я.
- «Дуэль сильнейших» - одними губами ответил старик. «На очередном проекте по Ближнему Востоку сложилась патовая ситуация. Как в шахматах. Ни черные, ни белые энергии не смогли разрешить конфликт в свою пользу. И обратились к последнему, почти забытому, но очень сильному способу. Доброволец с каждой стороны выходит на дуэль с противником. На месте. Один на один. Выигравший получает то, что является предметом раздора». «Турция…Неджад хотел получить мир в Турции. Но не вытянул» – стучало у меня в висках.
«Проигравшего обычно развеивают в дым – продолжал Хасан привычным лекторским голосом – «с неясным правом дальнейших воплощений, но оставляют ему право на последнее желание. Те немногие, что решаются на дуэль и те многие, что проигрывают - с обеих сторон, обычно подают апелляцию. Она дает возможность пересмотра решения о дальнейших воплощениях - через пару веков. Почти всегда эти решения бывают положительными…»
Я боялась спрашивать о том, чего пожелал Неджад. Я знала ответ. Но верный себе Хасан произнес это вслух: «Он пожелал тринадцать месяцев свободы. Для любви – без страха и рабства, как он сказал. Я пытался доказать ему всю тщетность его последнего желания, но… Он сказал, что у него есть та необыкновенная, та единственная женщина, способная на такую любовь…»
